№ 1

12 апреля 1915 г.

Дорогие родители!

     Шлю вам всем душевный привет и добрые пожелания. Я пока цел и невредим, потому что находимся в резерве и отдыхаем в бору, но на этих днях вероятно тронемся на переднюю позицию сменять своих товарищей. На нашем фронте относительное затишье, а главное внимание теперь сосредоточено на Карпатах, где на этих днях должно быть генеральное сражение. Мы пока занимаем оборонительную позицию в Плоцкой губернии около города (25 вёрст) Остроленка.
     Жизнь походная трудная, но в общем бывают и приятные минуты, когда не бывает атак. Ежеминутно пролетают над нашими головами немецкие аэропланы, производят разведку и метают бомбы, но наших совсем нет, и они свободно себе летают, и ружейные пули не пробивают их, только полевая артиллерия безрезультатно тратит снаряды в воздух <…>. Немец так сильно везде укрепился, что его трудно выуживать, и часто бесполезно тратятся человеческие жертвы в большом количестве.
     По приезде в полк я опять возбудил ходатайство о командировании меня в школу прапорщиков, и мою просьбу начальство приняло единогласно, и только делу дали надлежащий ход, как вышел дополнительный приказ в таком тексте: «пользующиеся правами 2-го разряда по образованию нижние чины должны быть отправляемы только те, которые имеют Георгиевский крест». Это теперь и послужило мне тормозом на некоторое время, но ротный командир успокоил и попросил немного подождать и потерпеть. Если буду цел и невредим, то конечно моё желание исполнится <…>.
     Пишите мне все подробности. Желаю вам всего хорошего. Всех целую. Маме передайте особый привет.

Адрес мой: действующая армия, 18 стрелковый полк, 6-я рота.
Любящий Вас сын Лёня.

ГИА ЧР. Ф. 350. Оп. 1. Д. 8. Л. 127-127 об.

№ 2

27 апреля 1915 г.

Дорогие папа и мама!

     Которое письмо я вам пишу, но ответа дождаться не могу, что за причина не могу вообразить <…>.
     Вчера я был по болезни у врача, который признал во мне сильный ревматизм в ногах, полученный в сырых болотных окопах, и перевёл в полковые санитары. Теперь я нахожусь при полковом лазарете и помогаю врачу в ведении письмоводительства, опасность уже не та, что на передней линии, хотя во время боя всё равно приходится быть в огне <…>.
     Бои потихоньку развиваются, в особенности артиллерийский, постоянно бывают раненые и больные. Вчера немцы обстреливали из тяжёлых орудий наше расположение, и неразорвавшиеся снаряды настолько велики, что 7 человек едва поднимают, и сила взрыва настолько велика, что при ударе получается яма в диаметре 9 саженей и глубиною около 1/2  сажени. Стоим пока в Плоцкой губернии Праснышского уезда и не двигаемся вперёд.
     Дорогой папа, пришлите сколько-либо денег, так как без них иногда бывает очень тяжело.

Адрес мой: действующая армия, 18 стрелковый полк, в полковой лазарет санитару Л.Д.Ф.
Любящий вас сын Лёня.

ГИА ЧР. Ф. 350. Оп. 1. Д. 8. Л. 129-129 об.

№ 3

4 мая 1915 г.

Дорогие папа и мама!

     Письмо ваше, посланное [9] апреля, получил только вчера и то в распечатанном виде. Но я и такому был рад <…>. Премного благодарю за письмо, которое здесь доставляет для воинов большое удовольствие, весточка с Родины читается с особой радостью и восторгом, приходится даже прочитывать по несколько раз в день. Поэтому, если вам возможно, дорогой папа, пишите мне почаще писем, хотя вкратце – открыткой. Считал бы себя счастливым получить от вас посылочку и попробовать домашних лепёшек или же сухарей, об них теперь осталось только тёплое впечатление. Здесь ешь то, что дают, и описывать подробности считаю излишним, т. к. сами можете всё это вообразить <…>.
     На этих днях он начал стрелять из новых орудий крупного калибра. Одна найденная неразорвавшаяся бомба или снаряд весом 15 пудов. Я лично видел яму, которая произошла от взрыва этого снаряда глубиною 1 ½ сажени и в окружности 60 шагов, вот какова разрушительная сила этого снаряда, который разорвался в 100 шагах от нас. Чтобы замаскировать выстрел тяжёлого снаряда, одновременно даёт залп из лёгких полевых орудий. 26 апреля сутра немец стал обстреливать наши окопы, которые расположены от них в 300 шагах, выпуская залпом из орудий, так здорово, что сидеть в блиндаже было страшно, снаряды ежеминутно рвались то впереди, то сзади нас, и это продолжалось до обеда, но что перечувствуешь за всё это время. Смерти ждёшь ежеминутно, а воздух и земля содрогаются и разговоры товарищей не слышны. Ружейная стрельба здесь считается ни за что, а страшна орудийная. Наступательных боёв с нашей стороны пока не было, но немецкие атаки приводилось много раз отражать.
     Теперь я нахожусь при полковом околотке и приходится не всегда быть в окопах, хотя гарантия от смерти та же. Старший врач меня зачислил санитаром, и помогаю фельдшерам делать перевязки.
     Для поступления в школу прапорщиков необходимо здесь в армии иметь Георгиевский крест, а поэтому дело моё пока впереди, что будет, сам не знаю.
     Пришлите мне, дорогие папа и мама, посылочку и денег. По возможности больше папирос, а затем копчёную колбасу, если есть, сыр и масло, всё это не портится, а потом спичек, конвертов и почтовой бумаги, личное мыло, а там сами знаете ещё что <…>. Посылку закупоривайте прочнее, а то часто по дороге вынимают и поедают, когда везут с почты из города Остроленки <…>.
     Дай Господь вам, дорогие мои, всего, всего наилучшего. Хотя наша жизнь всегда на волоске, но мы не горюем и не тужим, и если придётся, то геройски положим свои груди. Теперь нам разрешили на позиции петь песни и играть гармонику, это несколько даст забыть тяжёлое наше положение. Всё описать не могу, несмотря на то, что материала много. За 2 месяца я много уже повидал и переиспытал, есть даже о чём и поговорить при встрече.
     Так до свиданья. Ещё раз всех целую. Пишите чаще.
     Любящий Вас сын Леонид.

Адрес: действующая армия, 18 стрелковый полк, околоток санитару Л.Д.Ф.

ГИА ЧР. Ф. 350. Оп. 1. Д. 8. Л. 130-131 об.

№ 4

Действующая армия, 18 июня 1915 г.

Дорогая мама!

     Простите, что я вам ничего не пишу. Благодаря Богу я ещё жив и здоров, несмотря на то, что несколько раз был в жарких боях под Оржелем и около Шавли Ковенской губернии. Не очень давно меня назначили санитаром, назначение которого выносить раненых во время боя, перевязывать и хоронить умерших солдат, хотя и трудновато, но что же поделаешь, приходится терпеть и переносить.
     Жизнь на войне очень, преочень тяжёлая, и как только выносят солдатики, приходится удивляться. Невозможно описать то, что мы терпим, в особенности теперь в жаркую пору, при чём часто приходится в боях и не спать и не есть по двое, трое суток. Другой раз что бы и поел, но и того не достанешь. Эти дни пока стоим на отдыхе в одной деревушке Курляндской губернии. Можно бы иногда купить молочка, но денег не имею ни копейки. Папа присылал 3 рубля, ну что они здесь, когда 1 фунт плохой колбасы стоит 70 копеек, стакан молока 15 копеек, белый хлеб 25 копеек фунт и одно яйцо 6 копеек. Попитался я на них несколько дней и всё, а теперь сижу и гложу сухой хлеб, и тот с плесенью, тот только не разумеет об этом, который сам не испытал и не испытывает.
     Дорогая мамочка, если вам возможно без ущерба для себя, то пришлите мне немного сливочного масла в банке, лепёшек, кусочек личного мыла и табачку, буду очень благодарить вас за это и целовать, а если есть, то сыру. Бог с ними с деньгами, лишь было чего поесть. Денег мне кроме папы никто не присылал. Спасибо вам за те 3 рубля, которые вы мне прислали в Бугульму на дорогу. От Феди и Маруси и Саши получил посылку, спасибо им, а Молыклинские не хотят и писать, ну Бог с ними. Писал Людмише, что-то и она ничего не пишет, а как здесь дорого получать письма и посылки, нельзя даже сказать словами, целый, кажется, тебе праздник и с осторожностью кушаешь домашнее печенье.
     К грому пушек и свисту пуль настолько привык, что теперь этого не замечаешь. Часто приходится видеть, как снаряды лопаются около тебя, но ничего, Бог ещё хранит. Пришлите мне в посылке серебряный крестик со шнурком, так как ваше благословение всё стёрлось и изломалось.
Дорогая мама, целую вас тысячу раз и желаю быть здоровой и не хворать.
     Любящий вас сын Леонид.

Адрес мой: действующая армия, 5 стрелковая бригада, 18 стрелковый полк, околоток Л.Д. Филимонову.

Мама, не забудьте прислать крестик, конвертов и бумаги.

До свиданья.

ГИА ЧР. Ф. 350. Оп. 1. Д. 8. Л. 132-132 об.

№ 5

26 июля 1915 г.

Дорогие Федя и Маруся!

     Глубоко благодарю вас за посылку и деньги, которые мною получены на этих днях.
     Кое-как сегодня выпал свободный час и случай написать вам ответ, а раньше не представлялось возможным, потому что мы находились всё время с 1-го июля в критическом положении до сего дня, вероятно вам это всё известно… Что было и что переиспытано, описать в письме рискованно и не возможно, а передам, когда буду лично вас видеть.
     Только благодаря Богу я остался цел и невредим, тогда как в течении 3-х недель находился под страхом неминуемой смерти. За это время много утерял здоровья и сильно изнервничался, но поправлять здоровье здесь не место. Хочется много-много передать свои боевые впечатления с передовой позиции, но теперь не могу. С окружающим миром связь давно утеряна, и не знаю, что творится на матушке Руси. Скоро 2 месяца, как не читаем газет и удовлетворяемся лишь ежедневным бюллетенем солдатского вестника.
     На днях должен был я отправиться в школу прапорщиков, но за неимением документов остался. Документы утерял в бою под Курманами <…>. Ожидаю посылку из дома, а ваша посылка получилась своевременно, потому что у меня не было чего покурить, а достать на деньги покурить было негде, были случаи, что за пачку папирос платили 1/2–2 рубля, и когда я закуривал папиросу, то все с завистью смотрели и просили покурить, хотя немного потянуть, не исключая и офицеров. А когда закуришь сигару, то чувствуешь себя бароном и с гордостью взираешь на всех, конечно, приводилось и приходилось делиться с товарищами. Не нахожу как выразить вам благодарность за всё и скажу одним словом Спасибо. Сейчас опять собираемся начать наступление и бить немцев, и потому желаю вам всего наилучшего и много раз целую.
     Дай Бог вам мира и счастия!

Любящий вас брат Лёня.
Пишите.

Подробнее напишу, когда будем в резерве и на отдыхе <...>.

ГИА ЧР. Ф. 350. Оп. 1. Д. 8. Л. 134-134 об.

№ 6

1 августа 1915 г.

Дорогой папа!

     Вкратце опишу вам свою боевую жизнь на позиции. 24 июня наш полк был развёрнут и занимал переднюю позицию около станции Поляны Либаво-Роменской железной дороги и до 1 июля мы простояли спокойно. Утром 1 июля начался ураганный артиллерийский бой со стороны немцев по нашим окопам, и в 11 часов утра под натиском германцев наши стрелки стали отходить назад. Пользуясь такою суматохой, немцы прорвали наши цепи, поддержанные кавалерией, и стали преследовать по пятам. Не взирая на превосходные силы противника два дня мы отступали в порядке, а на 3-й день пришло к нам подкрепление из под Шавли. 4-го июля утром наши повели наступление и отбросили немцев почти на старое место, но противник прорвал справа, зашёл к нам в тыл на 20 вёрст к местечку Япшики, что на шоссейной дороге по пути из Митавы на Шавли, а там в это время отступали наши обозы и тыловые учреждения, которые обстреливались немецкой артиллерией и кавалерией, часть которых была срезана и попала в плен. Тесня нас справа, немцы большими силами налегали на Шавельский район и заставили наши войска отойти, имея при этом нас окружить со всех сторон. План его осуществлялся, но наши войска пробивали его кольцо с боем и выходили из тяжёлого положения. Но какие ощущения мы все испытывали в это время Боже мой! Что приходилось испытывать, так не возможно описать. Не говоря о голоде по несколько суток, ждёшь ежеминутной смерти от пуль и снарядов. Для нашей армии оставалась всё время до Поневежа одна маленькая, узенькая дорожка, которая до Поневежа несколько раз окружалась, и приходилось пробивать грудью. Об утерях наших нечего и говорить.
     Сейчас наше отступление только понемногу входит в норму. Ноги переставали работать, нервы все пошатнулись от бессонных ночей, пришлось делать зигзаги, и прошли в несколько дней не менее 400 вёрст. Немец, пользуясь нашей суматохой, не давал нам отдыха и приюта. Ах, какой богатый край, где мы проходили, и теперь весь предаётся огню и пеплу, а хлеб сиротой стоит в поле нескошенным. Посмотришь на беженцев и их положение, так слёзы катятся из глаз. Сколько горя, сколько слёз проливается на свете, ужас, надо крепкие нервы, чтобы взирать на это всё.
     Почта уходит, писать некогда, продолжение в следующем письме.
     Всех целую и желаю всего хорошего <...>.

Кланяйтесь Константиновым и Архиповым и всем знакомым.

ГИА ЧР. Ф. 350. Оп. 1. Д. 8. Л. 133-133 об.