|
||
|
||
Прибыл домой к 20-му числу сентября 1893 г. Сентябрь был ненастный, в поле осталась скошенной греча и не браны (т.е. не теребляны) и не молочены горохи. Настал октябрь, дни пошли ясные и теплые, я и брат Дмитрий пошли к Бутлерову молотить, ходили с утра в одних рубашках. Платили мужикам 30 к., а бабам 20 к. в день. Проработали мы 30 дней. Погода изменилась. 1-го ноября выпал обильный снег на сухую землю, а 3-го подул восточный ветер, и с ровных мест снег пополам с землей гнало в деревни и овраги. Наша улица проходит как раз боком к ветру. Живущему против переулка крестьянину Дмитрию Алексеевичу Сорокину через ворота заклало весь двор, так что он утром едва вылез из двери сеней, а стоявшая в клетушке лошаденка едва не задохнулась. Против его двора, поперек улицы поставило косу снегу метров в 10 вышиной, снег с землей твердый как камень, так и ездили через нее. Затем погода изменилась, а снегу долго не было. Я с отцом ходил учиться делать сани в д. Малый Красный Яр, к земскому фельдшеру С.С. Зиманову. Однажды, придя со двора вечером ужинать в заднюю избу, и пока хозяйка собирала на стол, я лег на нары так неосторожно, поясницей угодил на ребро нар, и у меня позвоночник так сильно хрустнул, как будто кто переломил сухую палку. У меня перехватило дух, и я не мог шевельнуться, с нар я опрокинулся через бок на пол, вытянувшись на спине и лежал так часа 1½, пока успокоилась боль в пояснице. А потом, когда станешь работать сгорбленно, и вдруг вступит в спину и снова ложись и кроме того боишься отца, подумает, что ты лодыря валяешь, симулируешь, а он этого терпеть не мог. Вот стали отправляться принятые в войска молодые, я выпросился у отца проводить Ивана Федоровича Сидякова. Пошел низом, лугом, около речки, дохожу до Чернушки, а Сидяков уже едет около кладбища, я стал кричать, что было сил в глотке и махать шапкой, а сам побежал бегом, он услышал, остановился. Добежав до его, простился, пожелав ему счастливого пути и благополучно отслужиться, пошел домой. Лапти на моих ногах были худые, запасных нет. Сапог у меня не было, а из Нижнего приехал в чувяках. Что делать, ведь нужно лапти плести, а не видал, как их заплетал отец, да не было время учиться их плесть, жил в людях с 7 июня 1887 г. Но, все-таки думаю, надо попробовать. Полез на чердак, достал пук не очищенных лык, стал чистить, очистил, стал кроить на узкие полоски, накроил, надо заплетать, а как – показать некому. Вспомнил, у отца где-то был один лапоть сплетенный, давай искать; нашел, стал разбирать пятку, с чего начинается плетение, держу лыки в руке, начинаю загибать. На что-то похоже, 4 лыка на дело пошли, еще нужно в угла по одному поставить, снова в лапоть заглянул, нашел дорогу, дело пошло. Дошел до головы, снова заглядываю в лапоть. Наладил, а второй пошел лучше и скорее. Так я эти лапти вечером докончил, и обулся в первые лапти своего мастерства. Дальше уже не допускал себя, чтобы я ходил в худых лаптях. |
||
© БУ «Госистархив Чувашской Республики» Минкультуры Чувашии, 2013-2016 г. Издание 4-е, дополненное. |