|
||
|
||
Вернувшись домой, барин мало оставался спокойным, на самом деле он человек имел лет 50, а я мальчик не той породы, чтобы вести со мной умный разговор, а так, когда я сижу и набиваю ему папиросы, раньше были гильзы насыпные, он ходит по комнате, что-нибудь рассказывает из жизни в гимназии, которую не окончил, а только 5 классов, потом был отдан в Юнкерское училище, и оттуда был выгнан за пьянство, а затем по выбору служил непременным членом в Чистопольской Земской управе, где разъезжая по своему участку, занимался пьянством, не стесняясь и не пренебрегая рассовостью человека. Бывало так: сидим, сидим, ему скучно, а мне нудно, тоже хочется побегать по улице с товарищами, поиграть в бабки до чего я был любитель, а играть ловкий. Бабок у меня было выиграно меры две. А когда уж очень ему взгрустнется, он говорит: «Митюшка, сбегай-ка, принеси бутылочку». Ну, я готов, как пионер к обороне. Раз-два и есть. Садимся выпивать, закуской были соленые или свежие огурцы, соленная вилковая капуста, посыпанная сахарной пудрой и политая горчичным маслом. Как выпьет (обыкновенная мерка была чайная чашка или стакан) начинает декламировать порнографические стихи, такие же песни. А как только ляжет отдыхать или уже сильно пьян, я его раздену, уложу и ходу на улицу и нейду до тех пор, пока не позовут, но иногда от него и доставалось ругани. Я на ругань не сердился, а немного сознавал свою вину, переносил терпеливо. Имение у него было не большое: пахотной земли в 3-х полях 240 десятин 8-х40 саж., 18 десятин лесу молодняка, луга только по оврагам. Еще было 100 десятин в другой дер. Сосновке, верст 20 от села, та была в аренде у богатого мужика села Остолопово Николая Петровича Аталова. К этому Аталову мы с ним частенько ездили пропивать арендную плату. Так было весной - в мае 1888 г. ездили в г. Чистополь, там погуляли сутки-трое, денег больше нет, надо ехать домой, а со временем он не считался, айда-пошел, больше никаких уговоров. Ну, мы выехали от его тетки к закату солнца, на выезде, улица Казанский тракт, стоял трактир, название не помню, а помню, что у окон были наличники и ставни – зеленые. Тут остановил лошадей и кричит сидельца, тот вышел: «А-а-а, Алексей Константинович, что же вы не заходите? Милости просим, хорошему гостю рады, а лошадок я привяжу вот к воротам. Вы не беспокойтесь, все будет в сохранности, Мальчик, подъезжай сюда» и сам взял лошадей под уздцы, повел к воротам, привязал за вколоченное в столб кольцо и меня повел в трактир. Сели за стол, явился графин с водкой, закуска и наливай-подавай. Я пил наравне с ними, уже была ночь, как мы с барином отъехали от ворот трактира, я сел на козлы и правил парой лошадей. Лошади были смирные, два мерина, в корню ходил гнедой «Васька», а левой стороны – бурый «Чижик». Дорогу я уже знал, барин мой, когда съехали с мостовой на грунтовую дорогу, стало тише под колесами, он уснул в экипаже, а я увидал, что он спит, пустил лошадей шагом. До села Иванаева 15 верст, ехали примерно часа два, село проехали благополучно, еще нужно проехать большаком версты 2 ½ и мы свернули бы на свою влево проселочную дорогу. Только я выехал из Утяковского оврага, как верстах 4-5 вправо впереди показалось зарево, на грех и барин проснулся, увидал пожар, взял у меня вожжи и гаркнул: «Васька, пошел, пошел», не разбирая дороги, направил лошадей прямо на пожар. Ехали и пашней и хлебами и уперлись в овраг реки Баяты, спуска нет, поехали вдоль оврага, я боялся попасть в обрыв и убиться. Наконец доехали до дороги – брода, и снова погнал лошадей в карьер. Горела дер. Батерякова. Русско-татарское население, горели 9 домов татар, а пока мы ехали они уже догорали. Но барин здесь наделал много шума, побил старосту и кто стоял, глядел, и не работал, тот тоже получил по рылу. Пожар потушили уже хорошо об утремши, нас пригласил богатый татарин чай пить, а за чаем, как водится, водка. Отсюда мы выехали после обеда, но не домой, нет, а в село Остолопово, в сторону на берег реки Камы, к его арендатору Н.П. Аталову. Здесь нас совершенно разоружили, лошадей отложили, убрали, самих в чистую половину и ¼ ведра водки, сам Аталов всегда пил. Я от них не отставал. На второй день утром позавтракали совместно с их семейством, у них был сын в моих годах, звали его Афонькой. Афонька меня зовет: «Айда на лодке кататься». Лодка у них была своя. Пошли, речка была полная, но уже луговые берега показались наружу, в реке были плоты леса, я сел в весла грести, хотя мог, а править лодкой без кормового весла я не мог. Афонька мне говорит: «талань-талань», а я этого слова не понимаю, и так таланили-таланили, лодку нашу течением подтянуло к плотам и опрокинуло, мы оба под лодку в воду, я каким-то чудом угодил на лодку, а Афоньку потянуло под плот леса, но к нашему счастью плот разгружали мужики, подскочили с багром и Афоньку за рубашку вытянули. Пришли оба мокрые, дали нам сухое белье, а свое вымыли. На третий день уже к заходу солнца мы от Аталова выехали, я правил лошадьми, сидя на козлах, я думал ехать домой, а барин приказал ехать по большой улице, доезжая до церкви, остановились около дома Тимофея Ивановича Чиркова, барин слез с тележки, подошел к окну, а окна высоко были, он кричит: «Тимофей Иванович, Тимофей Иванович». Тот услыхал, выглянул в окно, «А, Алексей Константинович» - выходит на двор, отворяет ворота – «Давай заезжайте». Заехали, но я сказал, чтобы лошадей не откладывать. |
||
© БУ «Госистархив Чувашской Республики» Минкультуры Чувашии, 2013-2016 г. Издание 4-е, дополненное. |